Алексей Мардахаев родился в 1918 г, в Махачкале, в семье горских евреев (отец - Иегоша Мардахаев, мать - Пурим)

В армейских документах его указывали обычно как дагестанца.

В армию призван в 1937 году. 

В начале войны танкистом участвовал в боях на Юго-Западном и Западном фронте.

Во время решающих боев в самый драматичный период войны - в момент наибольшего продвижения немцев к Москве - Алексей Мардахаев совершил подвиги, за которые по-праву был представлен к званию Героя Советского Союза.

Вначале в одном из ноябрьских боев в Истринском районе Подмосковья его танк уничтожил 4 бронемашины противника, а затем, 25 ноября1941 г, он совершил огненный таран, направив горящий танк в скопление противника.

Из наградного листа:

В период боев на Волоколамском направлении с 19.11.41 по 25.11.41 тов. Мордохаев показал себя исключительно храбрым, мужественным и бесстрашным командиром, непосредственно участвовал во всех боях, заменив выбывшего командира роты.
19.11.41, находясь со своим танком в засаде у с. Ново-Петровское, отразил атаку 16 немецких танков, подбил 4 и уничтожил 2 машины с пехотой.
25.11.41 в р-не Чаново, поддерживая атаку пехоты, он огнем и тяжестью своего танка уничтожил батарею ПТО и штаб вражеского батальона, обеспечив выполнение задачи нашей пехотой.
25.11.41 старший лейтенант Мордохаев героически погиб во время атаки своим танком превосходящих сил противника.
Достоин присвоения звания Герой Советского Союза посмертно.
9 декабря 1941 г.». 

Считается, что правку в наградной лист, который вы можете видеть ниже, внес командарм 16-й армии Рокоссовский, заменивший присвоение звания Героя посмертно на высший орден - орден Ленина. (Интересно, что и сам командарм за героические действия своей армии, куда входили и дивизия Панфилова, и корпус Доватора, и знаменитый "курсантский полк" - т.е. подразделения, отмеченные массовым героизмом, - он получил за бои под Москвой также орден Ленина).

Но резолюция на листе Мардахаева была вызвана, очевидно, "разнарядкой" -, сколько наград и какого вида могло выделить командование, чтобы отметить подвиг бойцов каждой воинской части.  В это же время, например, Рокоссовский подписал документ на посмертное присвоение звания Героя артиллеристу Ефиму дыскину, подбившему 17 ноября 41 г. несколько танков (который, как выяснилось лишь через полгода, был чудом спасен санитарами и с четырьмя ранениями отправлен в эвакогоспиталь). Впрочем, возможно, резолюция об изменении награды была внесена и на другом командном уровне. Но это лишь проза войны, специфика наградного процесса, которая нисколько не принижает нашей оценки героического подвига танкистаАлексея Мардахаева.

Александр Энгельс

Ниже публикуем литературный рассказ о подвиге танкиста Алексая Мардахаева, опубликованный в 1966 году в газете "Дагестанская правда".

Как это часто бывает, ряд деталей в рассказе может иметь чисто литературное происхождение, но в нем ярко отражен образ героя, совершившего подвиг.

--------

Наш махачкалинец Алексей Мардахаев у стен подмосковного города Истры совершил подвиг, о котором не должны забывать поколения.

… Я не забыл эту историю, хотя и прошло с того времени двадцать пять лет. Я помню придавленного горем старичка-закройщика из одной пошивочной мастерской Махачкалы. Он пришел ко мне в редакцию и показал портрет. Молодой, красивый человек с двумя «кубарями» в петлице и с эмблемой танковых войск. Это был не просто портрет — это был характер человека. Густые черные волосы, зачесанные назад, крутые брови, загнутый орлиный нос и глаза — прямой, добрый и непреклонный взгляд.

— Мой сын, Алексей Мардахаев (на снимке). Он погиб за Москву. Его посмертно наградили орденом Ленина. Я бы хотел, чтобы о моем сыне узнали люди.

 Горе отца. Гордость отца. Да, пусть знают люди. Пусть имя Алексея Мардахаева — тата из Махачкалы — не забудется.  

… Гитлер уже назначил губернатора Москвы. Уже был заготовлен флаг со свастикой для купола Большого Кремлевского дворца.

— Дальше отступать некуда. Позади Москва. — Это сказали панфиловцы.

То же сказали кавалеристы Доватора и танкисты Катукова. Эти слова повторялись на русском, украинском, казахском, узбекском языках. Один из защитников столицы произнес их на татском языке.

Стояла Москва, держалась Москва, но опасность росла. Со стороны Волоколамска, Клина, Солнечногорска, Дмитрова подкатывались железные лавы третьей и четвертой танковых групп фашистских генералов Гота и Хюбнера. Семь танковых, три пехотные и две мотопехотные дивизии надвигались с северо-запада на столицу. Опасность смертельная. Только великое  мужество советских воинов, полководческий ум генералов Советской Армии, первоклассная техника могли остановить грозную лаву.

25 ноября 1941 года. В этот день, как сообщило Советские Информбюро, особенно ожесточенные бои происходили на Волоколамском и Солнечногорском участках фронта. На Волоколамском шоссе развернулось танковое сражение. Массированным вводом в бой танков, самолетов, моторизованной пехоты фашисты стремились окружить наши войска и прорваться к Москве. Сильное давление они оказывали на старинный городок Истру.

Гудело небо, дрожала земля, вихрился снег. Было ясно: противник задумал грозную операцию.

Отряд тяжелых танков, приданный бригаде Чухина, занимавшей рубеж в районе Истры, получил приказ остановить и уничтожить немецкие танки, прорвавшиеся в тыл. Задача была сложна и трудна, предстояло вступить в бой с вдвое-втрое превосходящими силами врага. К тому же немцы успели перебросить в наш тыл не только танки, мотопехоту, но и противотанковые пушки. Но приказ есть приказ. Его надо выполнять, чего бы это ни стоило.

Выслушав приказ, лейтенант Алексей Мардахаев обратился к своему экипажу:

— Мы идем в трудный бой. За великую, святую Москву. Будем биться до тех пop, пока бьются наши сердца!

И под заснеженными ветками сосен прозвучала клятва:

— Будем биться, пока бьются наши сердца!

— Пока бьются сердца, – полушепотом проговорил Мардахаев и закрыл люк.

Урча и лязгая, подминая под себя молодые деревца, тяжелые танки ринулись к дальней опушке. Фашисты заметили их тотчас же, пошли в лобовую атаку.

Танк с вмятиной на башне. Тот самый, которым командует Алексей Мардахаев. Вот машина рывком выдвинулась вперед и развернулась прямо перед ползущим крестовиком, Шевельнулся ствол пушки. Вылетел пучок пламени, другой. Немецкий танк дрогнул и осел. Правая гусеница, как расстегнутый ремень, раскинулась по снегу.

Есть один!

Брызжет снег. Он становится грязным от вывороченной гусеницами земли и от взрывов мин и снарядов. Грязен воздух: в нем пороховая гарь. Гул, лязг, грохот. Танки в упор стреляют один в другого, уходят из-под огня, занимают выгодные позиции и опять сближаются для схватки. В брызгах снега, в дыму мчится танк с вмятиной на башне. Вот он ринулся еще на одного крестовика. Выстрел! Еще! Еще! Языки пламени вырвались из щелей вражеской машины.

Есть другой!

По броне чиркают осколки. Броня гудит. Машина, как разъяренный зверь, бросается на новые жертвы. Она преследует отбившийся немецкий танк и расстреливает его. Взрыв. Третий!

Машина с вмятиной будто взбесилась. Она неистовствует. В вихре боя она сама становится вихрем. То нападая, то обороняясь, эта громадина маневрирует с необычайной легкостью. Ее нападения неожиданны и дерзки. Избрав жертву, она стремительно нападает на нее. Не проходит и часа боя, как танк Мардахаева расправляется с четвертой фашистской машиной. Немцы выскакивают из горящего танка, но пулеметные очереди тут же пришивают их к снегу.

За Москву!

Никто не видит экипажа. Но, должно быть, это довольные, горящие азартом боя лица. И сердца, должно быть, бьются чаще обычного. Знай, Москва, какие орлы защищают тебя!

Как ни неравны были силы, как ни многочисленна была техника противника, верх начали брать советские богатыри. Танки с черно-белыми крестами, урча, отползали назад. А многие недвижно застыли на лесных полянах, среди разметанных снегов.

Советские танки преследуют отступающих. Но вдруг по ним с тыла начинает бить противотанковая артиллерия противника. Подбита одна советская машина, закрутилась на одной гусенице другая. Танк с вмятиной на башне круто разворачивается и на предельной скорости мчится к опушке леса, откуда стреляют фашисты. Машина с ходу наваливается на замаскированное елками орудие. Лязг железа, скрежет, душераздирающий крик. Исковерканная пушка, раздавленные тела остаются позади машины. А она идет дальше, ломая деревья, разметая сугробы. Она живая, разумная, зоркая. Она увидела другую пушку. Опять скрежет металла и длинные пулеметные очереди, укладывающие в снег панически разбегающийся расчет.

С орудиями покончено. Машина остановилась будто в нерешительности, не зная, что делать. Но не проходит и минуты, как она срывается с места и мчится за выбежавшей из леса группой фашистских автоматчиков. Пулемет хлещет по ним стальными струями. Немцы один за другим падают, окрашивая снег кровью.

Машина летит дальше к небольшой деревне, где идет бой. На подступах к ней – цепь автоматчиков. Кого не настигают гусеницы, настигает пуля. Уцелевшие фашисты бегут в деревню. Вместе с ними врывается туда и танк Мардахаева.

Деревня занята немцами. Они поднимают гвалт, прячутся в подворотни, разбивают рамы и прыгают в окна домов. Танк носится по улицам, поливая свинцом обезумевших чужеземцев. Но вот он на миг останавливается против небольшого домика с вывеской «штаб», разворачивается, делает разбег и тараном идет на дом. Осиное гнездо разрушено. Ни одному офицеру не удается спастись.

Танк снова на улице деревни. Не видно людей за броней.  Но, конечно, они во власти порыва. Конечно, горят их глаза.

Внезапно в деревню с обеих сторон вкатились немецкие танки. Один против десяти. Окружен. Отступать некуда. Должно быть, вышли и боеприпасы, пушка стреляет редко. Фашисты мстят за поражение, остервенело набросились на одинокую советскую машину.

Взрыв. Лязг. Сорвана гусеница.

Еще взрыв. Языки пламени. Танк с вмятиной на боку загорелся.

— Рус, сдавайтесь! — заорали немцы. Они со всех сторон окружили горящую машину, галдя и жестикулируя.

— Рус, сдавайся!

Откинулся люк. Вырвалось пламя. Горящий человек, как привидение, поднялся над языками огня. Немцы увидели сверкавшие ненавистью глаза под опаленными бровями, слегка загнутый орлиный нос, крепко сжатые почерневшие от дыма губы. Человек поднял руку с пылающим рукавом  и выпустил в толпу всю обойму своего револьвера.

— Русские не сдаются.

Крышка люка захлопнулась. Ни слова, ни стона не услышали фашисты, окружившие танк. В страхе они спешили уйти от пылающей машины.

Далеко от Махачкалы в подмосковном селе Козино похоронен герой Великой Отечественной войны тат Алексей Мардахаев, награжденный посмертно орденом Ленина. На его могилу приходят школьники. С весны и до поздней осени там алеют цветы, заботливо взлелеянные ребятами. А в День Победы школьники возлагают на могильный холмик венки — дань уважения герою, отдавшему жизнь за Москву.

1966.